США. Оккультизм

Помню, в замечательном фильме «Хранитель легенд» («Dreamkeeper»)  старик-индеец Пит говорит внуку что-то вроде: «Было время, они гнали и презирали нас, а теперь время, когда они хотят приобщиться к нам и учиться у нас». Склонность американцев к оригинальным религиозным течениям не секрет. В Финиксе я видел масонский храм, магазин с магическими зельями, череп быка над входом (последнее, думаю, для декорации, хотя на Папуа однозначно было бы воспринято как поклонение животному-предку). Но ведь не за этим едут в пустыню, на мексиканскую границу. Верно, в Сонору едут за пейотом.

Алекс подруливает ко мне, размахивая рукой из окна своего пикапа, свистя тормозами и пересекая все возможные полосы разметки. Чем прекрасен Финикс, здесь по-прежнему можно водить  по-ковбойски. Я вижу этого парня впервые в жизни, но у него дедушка с Украины и фамилия у него Зашибайло (или что-то такое, я не вполне разобрал ее в английском варианте), и мы уже друзья.

Алекс ди-джей – играет в Финиксе этническую музыку на пересечении Второй улицы и Рузвельта, был в Лаосе, видел мир. Раньше пил и курил и ходил в депрессии. Теперь он чист и весел и небрит. Его спасает церемония потения. (Если угодно, переведите на русский по-своему «sweat lodge ceremony»). Можно бы сказать, что ему помогают банные процедуры, восходящие к традициям докортесовской Мезоамерики.

Сегодня я еду с ним на церемонию потения в резервацию на Соленую речку. Одно условие – никаких фотографий. Поэтому придется верить на слово.

Марсианские пейзажи Финикса, утонувшего в красной воронке. Пригороды тянутся километрами – небольшие приземистые дома и огромные машины. Наконец, пустыня. Сворачиваем с шоссе на большак, ориентиром нам почтовый ящик. Через сотню шагов кустарник, заросли кактуса, дом с мексиканским семейством и пустырь. По периметру разбросаны поленья, в центре гора золы и камней, за ней низкий войлочный шатер, накрытый брезентом.

На совершенно грандиозных размеров черном пикапе подъезжает Винчел – дядя Алекса и распорядитель церемонии. Громадный мужик с косой до пояса, он щурится на меня и говорит: «Хорошо». Укладываем костер: нижний слой сена, ветки, дальше 48 камней и сверху поленья. Зажигаем. Темнеет. Горит костер, и я сижу поодаль и не знаю, что ждать. Но один за другим подъезжают внедорожники и один за другим к костру приходят люди. Они обходят участников, долго и мягко жмут руки, близкие обнимаются, благодарят за встречу, рады и мне, с третьего раза каждому удается произнести имя. Но спустя время снова подходят и переспрашивают и снова жмут руку и говорят: «Спасибо».

Вот и круглый, лоснящийся апач на Landrover. Наша церемония для белых, у индейцев Аризоны свой мир: они идут «красной тропой», игнорируя цивилизацию и дожидаясь, когда бледнолицее наводнение сойдет. Апач молчит и глядит поверх голов вдаль. Он может быть очень мудрым человеком, знающим ничтожную ценность слов и не нуждающимся в улыбке для выказывания доброжелательности. Он может быть очень глупым человеком, не знающим, что сказать, и не умеющим думать и изображающим глубокомысленность. Я никогда не отвечу на эти вопросы.

Что ж, потеть, так потеть. Обходим шатер по кругу и на корточках заползаем внутрь. Алекс вилами переносит в центр шатра камни, Ринчел посыпает на них табак, апач запевает.

«Я благодарю всех, пришедших сегодня сюда и давших мне уникальную возможность обращаться к Богу с молитвой из этого замечательного места и просить Его о милости к себе, к близким людям, ко всем нам и ко всем страждущим…» — Винчел долго поизносит приветственную речь. От камней и табака становится тягостно, но это только первое ощущение – скоро мысли поплывут и время свернется в трубочку. За Винчелом говорят разные люди, все благодарят и просят в первом из четырех раундов церемонии помолиться за кого-то из своих близких.

Винчел плещет воду на камни, Алекс задергивает полог, апач затягивает песню. Она начинается заунывно, но вдруг взрывается – бьется  и мечется. Вода шипит на камнях, горячий воздух окатывает раз за разом, люди вокруг меня падают на колени, глотая холодный воздух у земли. Волосы горят на голове, веки жгут глаза – начавшаяся с райских речей, церемония обращается в ад. «Oh! My relations!» — кричит кто-то. Это сигнал о помощи. Алекс распахивает полог, и люди один за другим выкатываются наружу.

Я держусь. Винчел снова произносит патетическую речь. Алекс приносит новые камни – и второй раунд. Молимся «Создателю» за самих себя. Я не знаю, сколько времени длится это, но когда распахивается полог, и я выползаю наружу, там полная тьма, горит костер, и земля течет у меня под ногами.

Мы долго маемся, заново учась ходить. Нам еще два раунда. В третьем молимся друг за друга, в четвертом – за все пропащие души. Апач надрывно поет, люди стонут. Я не слышу молитв – это больше похоже на выживание. Я понимаю, что цель – достичь экстаза или похожего состояния, но ведь в нем первым условием безразличие к своей жизни – а мы пытаемся спастись.

Сомневаюсь в силе такого мучительного обращения к Богу, но сила банной процедуры на зависть дореволюционным московским банщикам! К кому же они обращаются? Что это за «Создатель»? Я понимаю, что речь идет о «Великом духе» — «Маниту». Едином, невоплощенном в материальном образе. В похожих церемониях к нему обращаются от Аризоны до Юкатана. С той разницей, что в Мексике на камни бросают мяту и галлюциногенные лепестки цветов.

Все выжили. Обнимаются, жмут руки, расходятся до следующей недели. Алекс необыкновенно бодр, а буррито в мексиканской забегаловке развязывает ему язык. «Банной церемонией» увлечены многие в Финиксе, по его словам. Но это лишь первый шаг к индейским познаниям. Настоящим испытанием и откровением становится церемония пейота. Ее участники проводят в вигваме 12 часов, в течение которых едят этот галлюциногенный кактус и копаются в себе. По словам Алекса, пейот вытаскивает образы из застенок души, будто вскрывает гнойники – старые обиды и страхи. Но человеку нужно изрядно попотеть на sweat lodge, чтобы добраться до пейота.

Вопрос только, действительно ли нужны наркотики, чтобы признать свою неправоту? Еще одна опасность – завязать с алкоголем после такого. Последним не могу рисковать, и еду дальше.

Если же есть желающие испытать – пишите – дам контакты, только с непременным условием: рассказать, чем дело кончилось.

Глеб Кузнецов